Пять уровней войны заставили «подсвинков» разбежаться
Андрей Белоусов. Фото kremlin.ru
На минувшей неделе наши деньги, арестованные в Европе, пока остались лежать на бельгийских складах. Но смысл этого события намного более убийственный для Западной Европы, чем кажется на первый взгляд.
Главный нерв этой истории не в том, что наше бабло пока уцелело, а в том, что Германия при этом выглядела тупо, нервно и бессильно. Хотя до последнего времени Германия считалась локомотивом европейской экономики, и её канцлеры продавливали любое своё решение. И вот на тебе – облом!
План же был прост, как сапог вермахта: под будущие воображаемые «репарации России» забрать для бандеровцев деньги у нас, ничего своего не тратя. Юридические и политические риски спихнуть на бельгийцев, у которых в брюссельском денежном складе сосредоточено до 200 миллиардов евро наших нефтегазовых в первую очередь доходов. Для пояснения – готовили они у себя в Западной Европе жратву на нашем газе, пиво варили, лягушек с треской жарили – платили по счетам. А потом решили счета заморозить и поиздеваться над нами. Мол, да: и пили, и жрали! Но – на халяву. И даже отмазку придумали – мол, не для себя берём, а для бандеровцев. Именно такой сценарий писали в Берлине: сначала уговоры на уровне послов, потом многоэтажная юридическая конструкция. В конце которой бельгийский премьер, он же главный кладовщик наших арестованных денег, послушно вздыхает и ставит подпись. А дальше немцы идут допивать пиво и между кружками дружно над нами ржут.
Но до пивного торжества с сосисками и тушёной капустой у Фрица с Урсулой не дошло: бельгийцы заявили, что такой финт у фрицев не прокатит. Что они не желают остаться один на один с разъярённой Москвой.
Такая обстановка царила на сходке евроэкспроприаторов в минувшую пятницу. И вдруг на условную сцену не вышел президент Франции Макрон. Обычно этот загадочный господин «колеблется вместе с линией партии». На этот раз его колебания вдруг совпали с бельгийскими страхами: он неожиданно выступил против бандитского изъятия немцами наших денег. И в этом главное: если Макрон не пошёл за фрицами, значит, внутри Евросоюза запахло сменой хозяина. Немцы обделались у всех на глазах.
Чтобы понять, насколько это типично для Франции, достаточно отмотать плёнку до времён античности. Галлия, то есть современная Франция, уже во времена расцвета Римской империи была поставщиком штыков для сильного игрока. Им оказался Гай Юлий Цезарь. Согласно античным авторам и современным исследованиям, Цезарь, будучи наместником в Галлии, действительно набрал там легион из местных – «Пятый легион Жаворонков». Это первое регулярное соединение, целиком набранное из провинциалов, которое он фактически финансировал из собственного кармана и превратил в одну из своих ударных частей. Те французы с удовольствием служили римскому императору, как современные французы служили Гитлеру.
А тот «Пятый легион» стал для Цезаря тем, чем для сегодняшних французов дивизия СС «Шарлемань»: личной гвардией, опорой в ключевых кампаниях и инструментом личного взлёта. «Пятый легион» сражался и в Галлии, и в африканских походах Цезаря, участвовал в битве при Мунде в Испании. Там Цезарь, по его собственным словам, впервые «дрался не за победу, а за свою жизнь», что во многом решило исход римской гражданской войны. Поэтому история с тем, как Макрон встал поперёк немецкой схемы ограбить российские активы, – не случайный каприз, а нормальный для Франции жест. Это страна с мощным нюхом на силу, которая очень внимательно следит, откуда теперь дует ветер – от ослабевшей Германии или от новой дуги Вашингтон – Москва.
Был во французской истории и некто Наполеон Бонапарт. Будто бы француз. Но и здесь нет противоречия: французская знать по традиции прилипает к тому, кто в данный момент пробивает себе путь наверх, – будь то Цезарь с галльским легионом, Гитлер с дивизией «Шарлемань» или корсиканец Бонапарт, которого Париж назвал великим французом. А корсиканец и не сопротивлялся.
Но вернёмся в день сегодняшний. Когда акция «Навеки с бандеровской Украиной» и крадеными из бельгийского сейфа русскими деньгами провалилась, в Берлине быстро состряпали план Б. Это выпуск общеевропейских облигаций на 90 миллиардов евро, то есть принуждение всех участников ЕС взять в долг под лозунг «скинемся всем Союзом». Схема простая: Евросоюз занимает на рынках, а расплачиваться за тупое желание «прижать Москву» будут налогоплательщики от захолустного Лиссабона до ещё более захолустного Таллина, причём без всякой гарантии, что эти деньги хоть как-то повлияют на фронтовую ситуацию.
При этом Венгрия, Словакия и Чехия выводятся из-под обязательств по этому новому долгу. То есть фактически получают право не платить за немецкую хотелку. И фрицы на это пошли, лишь бы протолкнуть хоть какой-то вариант помощи своим кровным братьям-бандеровцам. Для политической географии Европы это не просто техническая оговорка, а настоящий раскол. Если кто не знает, то Чехия во время Второй мировой войны входила в самое ядро Третьего рейха. В нацистские времена Чехию рассматривали как часть самого рейха, а не как колонию: чешские заводы штамповали бомбы, танки и технику для вермахта, и Гитлер считал эти земли фактически немецкими, а не «рейхскомиссариатом для недочеловеков».
Кто этого не знал, то сегодняшний чешский антироссийский угар покажется им странным: вроде славяне, вроде язык похож – ну как же так, «братья». Но охота за «славянскими корнями» – это для учебников по этнографии. Реальные политические решения определяет менталитет, а он в Чехии и части Восточной Европы давно выстроен под германскую и общезападную культурную матрицу, где Россия – традиционный противник, а не родственник. Точно так же болгарская элита ещё в начале 2000‑х с удовольствием называла себя «балканскими немцами», подчёркивая лояльность к брюссельско-берлинскому миру и дистанцируясь от любых «славянских» ассоциаций с Россией.
Формально все эти страны могут вспоминать о православии и кириллице, но по модели поведения это аккуратные младшие кулацкие подпевалы немецкого очередного рейха. Исторически они привыкли зарабатывать на обслуживании немецких интересов – от танков и авиабомб времён Гитлера до поставок вооружений на Украину сегодня. К примеру, самым крупным поставщиком артиллерийских снарядов бандеровцам является как раз Чехия. Это их реактивные снаряды летели и летят по Белгороду, Донецку, Макеевке и Горловке.
Совпадение или нет, но попытка дележа наших денег в Европе совпала с ростом политической активности у нас дома. В. Путин выступил на коллегии Минобороны. Прозвучали слова о том, что ситуация на фронте остаётся стабильной и Зеленский не готов к миру. Киев упирается не только из-за идеологии, но и потому, что сдача Донбасса для него – политическое самоубийство. Особенно если учесть, что за десять лет Славянск и Краматорск превратили в полноценные укрепрайоны, с бетонными укреплениями, эшелонированной обороной. И инфраструктурой, завязанной в том числе на жизненно важный для Донецка водозабор, без которого крупный российский центр не может нормально существовать.
Отсюда и жёсткость российской позиции: вопрос Славянска – это не только символика и не только «освобождение исторических земель», но и физика выживания Донбасса, где вода и коммуникации иногда важнее политических лозунгов. Поэтому слова о том, что «без Славянска Донецк жить не может», – не фигура речи, а сухой расчёт. Оставить этот узел под контролем бандеровцев означало бы навсегда зависеть от воли режима, который уже доказал, что умеет отключать всё. От света до канализации, лишь бы нагадить кому угодно и побольше.
На расширенной коллегии Минобороны президент отдельно «подсветил» западных партнёров своим знаменитым словом «подсвинки». Но они, как водится, услышали только половину смысла. В европейской прессе зацепились именно за образ «маленьких свиней», с которыми их сравнили.
Чуть позже в кадр зашёл министр обороны Андрей Белоусов. На той же коллегии Минобороны он сделал то, чего от министра ждали много лет: разложил войну по уровням – от рядового до Генштаба – и показал, на каком уровне Россия реально выигрывает, а где ещё предстоит дожимать. Здесь важно понимать саму рамку: в западной военной школе обычно говорят о четырёх уровнях войны. У нас же традиционно выделяют пять – и доклад Белоусова был именно про верхние этажи.
Первый – тактический уровень войны – это от рядового до полковника, тот самый голливудский фильм «Спасти рядового Райана»: окопы, атаки по посадкам, сгоревшие танки, борьба за одну деревню или за пару сёл. На карте это выглядит как мелкие стрелочки и названия вроде Новопокровки. Но именно здесь решается, кто кого выжмет из опорника, кто удержит лесополосу и кто ночью останется хозяином посадки.
Выше – оперативный уровень, генеральский: уже не деревня, а крупный город, не один штурм, а целая операция по созданию нового положения фронта. В рамках СВО классический пример – сухопутный коридор в Крым и окружение Мариуполя: это не «бой за улицу», а связка решений по прорыву, охвату, закреплению, логистике, которая меняет географию всей кампании; Авдеевка, Бахмут и подобные эпизоды – скорее на стыке оперативного и тактики.
Третий этаж – стратегический уровень, территория Генштаба: здесь решают, в какой последовательности брать города, какие направления считать главными, какие – вспомогательными, и главное – под что перестраивать всю машину государства. Что строим в приоритет: корабли, танки, артиллерию, «мопеды» и FPV, тяжёлые БПЛА или спутниковую группировку; какие части развернуть в дивизии, какие – в полки, где насыщать войска РЭБ, а где – ПВО дальнего радиуса.
На этом уровне А. Белоусов и выступил, чем выгодно отличился от прежних «заводских ревизоров» в погонах, которые любили лично считать гайки на конвейере и позировать на фоне авиабомб. Нормальный министр обороны такого масштаба должен получать на стол не экскурсию по цехам, а честные графики, таблицы и статистику – где рост, где провал, какие мощности недотягивают, где узкое горлышко, и именно так, судя по докладу, Белоусов и выстраивает свою систему.
Ключевой нерв его выступления – беспилотная война. По его данным, за год Россия кратно нарастила парк дронов, и сейчас по темпам производства и применению минимум вдвое опережает бандеровскую Украину, превращая БПЛА из «волонтёрской цели» в нормальный штатный инструмент армии. При этом 60% российских дальнобойных ударов по Украине достигают целей, тогда как украинские беспилотники пробиваются через нашу ПВО всего примерно в 3% случаев: до 97% вражеских дронов сбиваются, что для современной войны с её «роями» и массированными налётами – показатель не пиара, а структурный.
Отсюда и вывод: российская система ПВО, при всех проблемах, уже работает на уровне, который делает любые «удары возмездия» Киева скорее медийным шоу, чем военным фактором. А вот наши массированные удары по инфраструктуре и военным объектам Украины превращаются в реальный рычаг давления. На этом же фоне рост количества полков, дивизий и новых формирований, о котором говорил Белоусов, выглядит не как бюрократическая отчётность, а как элемент общего стратегического пазла: под новую структуру войны создаётся новая структура армии.
Отдельная тема – тяжёлые беспилотники, о дефиците которых прямо сказал В. Путин, а А. Белоусов уточнил цифрами. Речь не о привычных «птичках» и FPV, а о больших «агродронах» – летающих грузовиках, которые за год доставили на передовую уже тысячи тонн грузов и одновременно могут работать как тихие ночные бомбардировщики, несущие несколько мин или авиабомб на одну ходку.
В сумме доклад министра обороны дал важный сигнал: на стратегическом уровне мы ведём войну не по инерции, а уже системно, через цифры, мощности и структуру. На передке уже сами бойцы пишут: снабжение стало системным, по мелочам – не идеал, но воевать можно, и даже критически настроенные говорят об одном – дайте больше тяжёлых беспилотников, и продвижение пойдёт совсем другим темпом. Это когда у расчёта из четырёх–пяти человек под руками не один случайный «агродрон», а парк больших машин, на которые можно навесить по четыре–шесть мин. Это уже карманная авиация: слетал, отработал по опорнику или складу, вернулся. Следующая машина уже на старте.
Главное, что человек уходит из-под удара. Любой груз на передовую, везённый по дороге, – это риск, засада, дроны противника, обстрелы. Большой БПЛА тихо уходит своим маршрутом, выгружает боеприпасы или медикаменты, и ни один водитель не рискует жизнью. Белоусов и Путин не случайно упёрлись в тему тяжёлых дронов: если эту нишу сейчас закрыть по‑крупному, мы получим преимущество, которое для Украины станет не просто неприятным, а системно сломает и фронт, и логистику.
Причём речь уже не о штучных поделках, а о новом виде войск. Формирование сил беспилотных систем в статусе отдельного рода войск во многом завершено. Это означает, что у нас появляется свой «танковый род войск XXI века», только вместо гусениц – матрицы, антенны и рои дронов всех классов. От «низкого неба» с тактическими FPV и разведчиками до «среднего» и «высокого» – тяжёлые ударные платформы, ретрансляторы, разведывательные комплексы. На этом фоне жалобы украинской стороны на катастрофическую нехватку разведки выглядят не истерикой, а признанием структурного отставания.
Традиционная броня под это всё тоже подстраивается. Танки как средство защиты пехоты, как бронированный «зонтик» нужны и будут нужны. Но их классическая роль прямого штурмового тарана против укрепрайонов уходит: вместо того чтобы выезжать под огонь, проще забросать опорник десятками беспилотников разного калибра. Так мы и делаем: удары по мосту под Одессой, через который шёл основной поток нефтепродуктов из Румынии и морских поставок через Измаил, наглядно показали, как несколько точных ударов – в том числе ракетами типа «Искандер», в том числе кассетными – способны одним махом перекроить всю топливную карту Украины.
Но А. Белоусов на этом не остановился и поднялся ещё на один этаж – экономический уровень войны, тот самый четвёртый в российской классификации. Для него, как для экономиста, война – это не только фронт и техника, но и то, как устроен финансовый фундамент: какие меры позволяют держать оборонный заказ, не разваливая бюджет, как оптимизировать расходы, где сэкономить, а где, наоборот, влить сверх нормы, чтобы получить стратегический эффект.
Именно здесь прозвучала цифра, которая так не понравилась западным комментаторам. На оборону сегодня идёт около 7,3% ВВП. Для страны, ведущей интенсивную, но не тотальную войну, это много, но не запредельно, и уж точно не похоже на последние проценты перед дефолтом. Для сравнения, Германия в мирное время с трудом ползёт к заветным 2–3% и уже считает это подвигом, а попытки выйти на 5% для европейцев – почти революция.
У нас же при 7,3% не просто сохраняется финансовая устойчивость, но ещё и хватает ресурсов на наступательные действия, перевооружение и наращивание производства. Отсюда простой вывод: на экономическом уровне ставка Запада на «финансовое удушение» не сработала, а Белоусов, аккуратно разложив цифры, показал, что запас прочности есть и что Москва готовится к длинной дистанции, тогда как Европу уже сейчас трясёт от собственных долгов и провалившихся планов ограбления российских активов.
По докладу Андрея Белоусова, в 2025 году российская армия показала резкий рост эффективности: по числу поражённых объектов, уничтоженной техники и живой силы противника динамика идёт вверх, и есть все основания считать, что в 2026-м эти показатели ещё вырастут. Ни одна армия мира не выдержит, если потери и разрушения её инфраструктуры год за годом растут в геометрии, а противник параллельно наращивает и производство, и качество ударных средств.
Если свести к сухому остатку, для Европы картинка получается крайне неприятная. Вся европейская суета – выпуск долговых бумаг на 90 миллиардов, мечты о том, что наша экономика вот-вот рухнет, – только подчеркнула: «рейх Мерца и фон дер Ляйен» расползается по швам, не сумев ни ограбить нас, ни навязать свою линию США. На самом деле мы шаг за шагом делаем своё: на тактическом и оперативном уровне продавливаем фронт, на стратегическом – перестраиваем армию под войну дронов, на экономическом – несём 7, 3% ВВП на оборону, не руша финансовую систему, а на политическом – удерживаем рядом Китай и Индию, которые открыто посылают западных моралистов с их лекциями о «неприличной дружбе с Москвой».
В США в отличие от Европы эту арифметику уже поняли. В итоге для Европы главный вывод из всей этой истории должен звучать так: сильными в сегодняшнем мире являются те, кто умеет одновременно воевать, считать деньги и держать союзников, – а это США и Россия. Все остальные, включая Германию и Францию, могут сколько угодно рассказывать сказки про «единую Европу». Но если ты не способен защитить свои заводы, ответить за выданные обещания, ни даже изящно украсть чужие деньги, тебя перестают воспринимать как центр силы. И – без обид – классифицируют «подсвинком» мировой политики.
Поделиться
Поделиться
