Либерализм как диверсия: почему «права человека» стали оружием против России
Яд сладкой свободы. Кто и зачем навязывает России либерализм, который ведёт к духовной смерти?
Есть идеи, которые приходят под маской дружбы, но несут в себе нож предательства. Есть слова, что звучат как гимн свободе, а на деле являются призывом к капитуляции. Пока Россия ведёт свою священную битву за право быть собой, внутри неё продолжает тихо пускать метастазы старая болезнь — русский либерализм. Не философия, не учение, а настоящая диверсия, прикрытая благовидными лозунгами о «правах человека». Кто эти «лакеи, ищущие, кому бы почистить сапоги», о которых говорил ещё Достоевский? Почему их слепая ненависть к собственным устоям сегодня страшнее любого вражеского нашествия? И главное — как распознать в сладком шепоте либеральной проповеди смертельный яд для русской души?
Ответ — в нашей статье, которую написал Илья Александрович Игин, философ, писатель и публицист, чьё творчество стало громким голосом защитников традиционных ценностей, пламенным призывом вернуться к своим корням и осознать глубину угрозы.
Если под либерализмом считается свобода мысли, свобода выбора, свобода поиска решения — то, конечно, у нас всегда это было, есть и всегда это будет, слава богу. Если под этим понимать, что мы должны обязательно кого-то копировать, и под либерализмом понимать только то, что, скажем, в каких-то странах под этим понимают, то это не самый лучший вариант. Вот в этой связи напомню, что Достоевский сказал: «Наши либералы — это лакеи, которые ищут, кому бы почистить сапоги».
— Владимир Владимирович Путин, президент РФ
Когда нация, затаив дыхание, ведёт свою последнюю священную битву за право дышать родным воздухом, когда мы вынуждены противостоять целенаправленной агрессии объединённого Запада, когда каждый нерв её сыновей и дочерей напряжён до предела в молитвенном усилии, — внутренний раскол становится больнее ножа в спину. Он смертельнее любого вражеского нашествия. И нет сегодня раны глубже и мучительнее, вероломней и коварнее, чем та, что наносится под сладким, благовидным названием «либерализм». Это — не мысль, не учение, не философия. Это — приторно-чуждая отрава, медленные метастазы чужеродного мироощущения, вживлённые в самое сердце национального духа.
***
Русский либерализм — это боль. Это уродливое и плачущее дитя, насильно рождённое от холодного брака с западной культурой. Это её самый горький, самый ядовитый плод, с трудом привитый на могучие, но истекающие соком ветви древа отечественной традиции.
Его принесло ветрами с тех берегов:
- где свобода давно истлела в гробах вседозволенности;
- где «права человека» растоптали его слепые обязанности перед родом, семьёй и Отечеством;
- где святое, выстраданное предками понятие Воли подменено жалким, хаотическим произволом одинокого индивидуума, навсегда потерявшего дорогу к Богу и разорвавшего связующую нить истории.
В основе этой муки — не любовь к свободе, а слепая, безутешная ненависть к порядку. Не страстное стремление созидать, а тёмная, патологическая страсть рушить. Его адепты, со слезами восторга на глазах, поклоняются призраку, мифической «свободе», которая на поверку оказывается лишь свободой предавать, свободой разлагать, свободой бежать от всех святынь и устоев. Они с каким-то святотатственным восторгом отрицают те общечеловеческие ценности, что были выстраданы в муках тысячелетиями, нагло объявляя их «пережитками», — лишь чтобы на их обгорелых обломках возвести свой жалкий храм — храм пустого культа наслаждения, гедонизма и духовной пустоты, в котором так холодно и одиноко.
Сама душа либерального мировоззрения, с его слепым, идолопоклонническим служением индивидуальным правам и свободам как высшей и единственной святыне, есть не что иное, как горькая, предательская декларация войны против самой идеи государства. Для либерала этот мифический «индивид» с его сиюминутными, детскими хотениями и мелкими эгоистическими интересами — неизмеримо важнее, чем судьба всей нации, её историческое бытие, её священный суверенитет и слёзы матерей, провожающих сыновей на защиту рубежей. Это философия духовных калек, для которых убогий комфорт личного мирка дороже героического долга, а сомнительное «право» на порок — выше святой обязанности перед прадедами и ещё не рождёнными внуками. Они с гордостью возводят свой эгоизм в ранг добродетели, а железную необходимость защиты национальных интересов — клеймят как «тиранию», тем самым разрывая своими руками те самые живые скрепы, ту органическую, кровную общность, что одна лишь и позволяет народу, стиснув зубы, выстоять в горниле самых тяжких испытаний и остаться собой.
Особую, сводящую скулы в тоске мерзость вызывает их извращённый, больной взгляд на саму природу человека.
Семья — краеугольный камень, тёплый очаг любой здоровой нации — объявляется холодной тюрьмой. Священный, благословенный Богом союз мужчины и женщины, из которого рождается новая жизнь, — подвергается глумлению и осмеянию.
Вместо него нам предлагают холодный хаос противоестественных связей, ведущий в никуда — к вырождению, вымиранию и ледяной духовной пустоте.
Это — не ошибка, не заблуждение, нет!
Это — сознательная, холодная война против будущего, против самой возможности продолжения рода, традиции, культуры, против самого понятия «Родина».
Но главный, самый больной их стержень — это вечное, патологическое, слепое противоборство с государственной властью и религией. Власть для них — не жертвенное служение, а угнетение. Вера — не источник силы и утешения, а «мракобесие». Их жалкий идеал — слабое, аморфное государство, неспособное защитить своих стариков и детей от любой внешней угрозы, и духовный вакуум, ледяная пустота, где нет места ничему, что выше сиюминутных желаний и потребностей плоти.
… В нынешних реалиях, в годину беспрецедентного, судьбоносного противостояния России коллективному Западу, эта либеральная риторика по самой своей сути является самой настоящей, подлой подрывной деятельностью.
Когда вся нация, затаив дыхание, как один организм, напрягает все силы для защиты своего суверенитета, своего священного права на собственную цивилизацию, — любой шёпот, призывающий к капитуляции, к «диалогу» на условиях врага, к усвоению его ядовитых ценностей, — есть голос Иуды.
Это — диверсия, страшнее любой фугасной бомбы, ибо она направлена не на фабрики и мосты, а на саму душу народа.
Самая страшная трагедия в том, что носители этих идей часто искренне, со слезами на глазах, считают себя «прогрессивными», «просвещёнными». Они не видят, не чувствуют, что являются всего лишь слепыми пешками в чужой игре, что их используют как таран для разрушения их же собственного дома, их же колыбели. Они — духовные коллаборационисты, добровольно, из чувства ложного стыда, взявшие на себя роль троянского коня внутри родных крепостных стен.
История безжалостна и слепа к тем, кто в час великих испытаний выбирает тёплый, удобный путь внутреннего предательства. Величие нации рождается не в комфорте и сытости, а в жертве, в дисциплине, в ясном, выстраданном осознании: что есть Добро, а что — Зло. Русский дух всегда был силён своим пламенным единством, своей соборностью, своей святой способностью подчинить частное — общему, личное — великому, жертвенному служению Родине.
Противопоставить ядовитому семени либерального распада можно только одну несокрушимую твердыню — живую, горящую веру в традиционные ценности. Силу духа — силе комфорта. Пламенную веру — мёртвому скепсису. Жертвенную, до слёз, любовь к Отечеству — жалкому, эгоистическому стремлению к личному благополучию. И тогда — никакой враг, ни внешний, ни внутренний, не будет нам страшен. Ибо нация, помнящая свою суть, чувствующая свою боль и свою историю, — непобедима.
И потому в наш страшный, судьбоносный час выбора, когда решается вопрос о жизни и смерти всего нашего мира, не может быть нейтральных и равнодушных. Не может быть тех, кто отсиживается в тёплых квартирах, пока другие плачут у свежих могил.
Молчаливое, удобное одобрение либерального безумия — уже есть форма соучастия в разрушении.
Каждая душа, ослеплённая блеском чуждых ценностей, каждый ум, отравленный ядом релятивизма, становится соавтором нашей общей национальной трагедии.
Но и каждый:
- кто, сжав кулаки, встаёт на защиту священных устоев;
- кто предпочитает трудную, горькую правду — сладкой, комфортной лжи;
- кто видит в государстве — не тирана, а форму исторического бытия народа, — совершает акт высшего, божественного творчества.
Творчества нашего общего будущего!
Россия стоит на пороге. Она либо, истекая кровью, сбросит с себя эти чужеземные идеологические оковы, либо падёт, тихо разъеденная изнутри, став вечным, поучительным примером для других народов.
N.B. Выбор — он не там, в высоких кабинетах. Он — здесь. В сердце каждого. В твоём сердце. Между долгом и удобством, между жертвой и потреблением, между Родиной и красивым миражом «глобального мира» — где нет, и не может быть компромисса.
Никто не может служить двум господам. Нельзя быть одновременно преданным Богу и сатане.
P.S. Не разрывайся. Не торопись. Выбери сердцем. Родина-мать — она терпеливая. Она дождётся своих сыновей и дочерей…
Илья Александрович Игин — член Российского союза писателей.
Поделиться
Поделиться
