Евросоюз превращается в халифат
Старый Свет переживает драматичнейший период: масштабная иммиграция стала самой горячей темой. Просыпающиеся европейцы выходят на многотысячные демонстрации и голосуют за правых. Смогут ли левые или центристы перехватить их повестку? Изменятся ли самые ходовые нарративы о том, что Европа должна выходцам из третьего мира за века угнетения? Выльется ли нынешняя шумиха в серьёзное политическое противостояние или граждане продолжат притворяться, опасаясь быть отменёнными за непопулярное мнение? Оценки происходящего слишком ангажированы, чтобы быть правдой. И остаётся только доверять собственным выводам и глазам.
Где наша свобода?
Как рассказывали «АН», в августе 2024 года по десятку городов Великобритании прокатились невиданные по размаху антимигрантские протесты: белые британцы возмутились нападением на танцевальную студию в Саутпорте выходца из Африки, который зарезал трёх детей и десятерых ранил. Хотя обычно в Западной Европе уже никого не удивляет, когда какой-нибудь «благодарный» иммигрант, которому европейские бюрократы обеспечили вид на жительство, социальное жильё, бесплатное образование и кучу пособий, вдруг заходит в поезд с топором и начинает кромсать мирных бюргеров налево-направо. Вот и 17-летний уроженец Руанды Аксель Рудакубана пришёл в детский клуб с ножом, будучи недовольным отношением англичан к своему африканскому лицу: мол, могли бы быть поулыбчивее, а заодно предоставить побольше льгот, пособий и прочей халявы.
Общество поначалу отреагировало мирным всенощным бдением в память о жертвах, на котором присутствовали тысячи людей. А потом в сотрудников полиции полетели яйца и бутылки. Оказалось, даже толерантнейшие британцы способны возмутиться, когда какой-то дикарь пырнул ножом 13 детей, лишив едва начавшейся жизни трёх девочек 6–9 лет.
Не забылась история из британского Ротерема (100-тысячного города, входящего в агломерацию Шеффилда), где аж 16 лет орудовало несколько банд педофилов. Это не дурной сценарий для пятого сезона детективного сериала – следствие выявило более 300 подозреваемых и почти 1, 4 тыс. потерпевших. Все подозреваемые, стыдливо отмечается в докладах, «мужчины азиатского происхождения» (в основном из Пакистана), все жертвы – девочки из белых британских семей. На допросах они цинично именовали детей «белым мясом», признавая, что выбор жертв был связан именно с их расовой принадлежностью – дескать, за них некому будет мстить. В группы объединялись «охотники» разного возраста и социального статуса, включая двух членов городского совета Ротерема. А полиция их, по сути, покрывала, опасаясь обвинений в расовой предвзятости.
Однажды наряд приехал по вызову граждан, обеспокоенных криками из соседней квартиры. По адресу обнаружили троих взрослых пакистанцев и 13-летнюю девочку. Что сделали добрые «бобби»? Отпустили мужиков и задержали за нахождение в нетрезвом виде ребёнка, которого насильники напоили водкой. Полицейские поступили так, потому что они равнодушные идиоты? Нет, они просто знают, что, если задержать пакистанцев, несколько сотен их сородичей выйдет к мэрии с плакатами: «Где ваша демократия? Где наша свобода?» А какая-нибудь женщина зашьёт себе нитками рот, и это покажут по всем каналам. И будет много-много геморроя с начальством, если их вообще оставят на службе.
Вообще-то здоровая правоохранительная система – это краеугольный камень британского процветания. Сравнительно качественное исполнение законов привело к тому, что в Англии начиная с XVII века стало сложновато творить произвол даже богатым и знатным. А возможность заработать, инвестировать и сохранить собственность привела к появлению значительной прослойки независимых от государства купцов, впоследствии осуществивших промышленную революцию.
Однако сегодня институты выстроились так, что взбудоражить мусульманскую общину опаснее для карьеры, чем в XIX веке найти Джека-потрошителя и выяснить, что это какой-нибудь герцог. Когда в 2012 году о Ротереме написала The Times, журналист Эндрю Норфолк рассказывал о шквале звонков от полицейских с благодарностями. Глава службы по делам детей Ротерема сказал ему: «Мои сотрудники сегодня прыгают от радости в офисе, потому что наконец-то кто-то сказал то, что мы не смогли сказать». Во времена Шерлока Холмса сыщики Скотленд-Ярда не сели бы с такими на одном гектаре.
Вроде бы после массовых беспорядков властям впору проводить работу над ошибками. Всё-таки их соотечественники возмущены результатами проводимой ими иммиграционной политики. Может быть, стоит её малость пересмотреть? Но что тогда будет с бюджетным пирогом на приобщение Рудакубаны к цивилизации? Куда девать сотрудников множества центров по работе с мигрантами, бесчисленных психологов, реабилитологов, социальных педагогов? В общем, премьер Кир Стармер (бывший прокурор) выступил с телевизионным обращением, в котором назвал происходящее «ультраправым бандитизмом». А риторика возглавляемого им лейбористского правительства такова, что цензура против недовольных иммиграционной и культурной политикой будет усилена, а на самих мигрантов выделят дополнительные бюджеты. То есть пожар решили тушить бензином.
Но в сентябре 2025-го уже 110 тыс. человек (ещё пару лет назад участники подобных мероприятий исчислялись лишь сотнями) вышли на антимигрантский митинг в Лондоне. Среди официальных британских «Юнион Джеков» над демонстрантами в изобилии реяли и красно-белые флаги с Крестом Святого Георгия – с такими приходят на стадион болельщики сборной Англии, которая по традиции выступает отдельно от Шотландии, Северной Ирландии и Уэльса. Глава МВД Шабана Махмуд немедленно усмотрела в этом экстремизм: «Люди, которые ходят с английскими флагами, – это плохие люди, они хотят нас разделить». Хотя лозунгом митинга было «Unite the Kingdom» – «Объедини Королевство». А одним из поводов для протеста стало решение Махмуд заселять нелегальных мигрантов в отели за государственный счёт.
Сама Шабана Махмуд родилась в семье пакистанца, детство провела в Саудовской Аравии, а возглавив министерство внутренних дел Британии, принимала присягу на Коране вместо Конституции. Ещё будучи министром юстиции, Махмуд ратовала за «разгрузку» тюрем, в результате чего больше тысячи заключённых-мусульман, в том числе несколько педофилов из Ротерема, оказались на свободе. Зато участникам антимигрантских митингов она пообещала особое внимание полиции.
Таковы общеевропейские правила игры. Когда полиция искала тунисца Аниса Амри, который на грузовике врезался в рождественскую толпу в Берлине, убив 12 человек, германские газеты вышли с его портретом «Разыскивается» и плашкой, закрывающей глаза, – таковы законы об охране личности. И какой спрос с журналистов, если тогдашний президент Германии Йоахим Гаук в обращении к нации сказал лишь, что это был ужасный вечер для Берлина. Когда 17-летний афганский беженец с криком «Аллах акбар!» начал рубить топором людей в германском поезде, власти официально заявили: «Мы не видим, как это связано с исламом». Президент Франции Франсуа Олланд тоже ни разу не произнёс слов «исламист» и «беженец», когда 31-летний тунисец Мохамед Булель на 19‑тонном грузовике задавил насмерть 86 человек, наблюдавших за салютом на Английской набережной в Ницце: «Франция скорбит, Франции нанесли удар, но Франция будет сильна».
Свой интерес
На эмоциях, прочитав, до чего докатилась Европа, читатель может сделать поспешный вывод: всё, карачун, пропал калабуховский дом. Старый Свет при любом раскладе обречён – тут и думать нечего. Приезжие будут и дальше наращивать присутствие в органах власти. Доля мусульман и индуистов в населении Европы продолжит расти, а белых христиан – всё дальше снижаться. И в итоге мы получим вместо Евросоюза сплошной халифат, где приезжие однажды устроят местным Варфоломеевскую ночь. К счастью, это крайне маловероятный сценарий. Хотя призадуматься есть о чём.
«Местные» и «приезжие» в Европе – это не изолированные параллельные миры. Значительная часть мигрантов успешно ассимилируются: учат язык, находят работу, платят налоги. Они вступают в межрасовые и межнациональные браки с местными. Далеко не все иммигранты прибывают в Европу на резиновых лодках оборванными и голодными. Значительная часть из них – это образованные и обеспеченные люди, которые сами нанимают британцев и французов на работу. Европа вполне может стать для них плавильным котлом. В то же время многие сознательно не желают перенимать европейские ценности. А бывает и так: дети мигрантов «первой волны» становятся не европейцами, как обещают наивные политики, а куда более радикальными исламистами, чем их родители.
Однако совершенно не факт, что «приезжих» в Европе когда-нибудь станет больше «местных» и первые выдавят вторых. Мусульман в странах Западной Европы только к 2030 году будет около 8% населения. Рождаемость у них действительно повыше, чем у датчан или голландцев, но и не по пять детей на женщину, как было на исторической родине. В семьях молодых парижан или берлинцев обычно растят двух детей, независимо от того, где родились их предки.
Европейские политики вовсе не злодеи, мечтающие уничтожить страну своего детства, пустив в неё орды гуннов, а прагматичные карьеристы. Они приветствуют миграцию, потому что такие стимулы создают для них европейские институты на данный момент. Кто-то так или иначе связан с распределением миллиардов евро на приезжих, кто-то просто не хочет потерять работу, кто-то искренне верит, что европейская экономика без мигрантов развалится.
Ведь как только в любой западноевропейской стране речь заходит об ограничении миграции, на высокие трибуны поднимаются возмущённые «эксперты», которые по факту являются пропагандистами существующего порядка вещей. На их «доклады» и «исследования» заинтересованные политики ссылаются как на некую истину, основанную на строгом научном знании. Хотя в реальности это типичная схоластика, когда результаты подгоняют под заранее заказанный результат. Например, что коренные англичане и французы больше мигрантов склонны к криминалу, а государственные расходы на приезжих незначительны и компенсируются экономическим ростом. При этом в одной Германии и только на денежные пособия для мигрантов в 2023 году потрачено 13 млрд евро. А сколько тратят на уровне федеральных земель, муниципалитетов, министерств, благотворительных фондов, толком не знает ни один эксперт.
Зато лингвист Тён ван Дейк любит рассуждать о том, что термины «нелегал» и «чужак» дегуманизируют мигрантов, представляя их угрозой. Социологи Рене Флорес и Ариэла Шахтер пошли ещё дальше: термин «нелегал» несёт в себе и расовые предубеждения, поскольку люди чаще ассоциируют его с «небелыми и бедными мигрантами». Антрополог Николас Де Дженова сравнивает пограничный досмотр приезжих с «фашизмом». А экономист Мития Оверти считает пользу от миграции неоспоримой, поскольку 61% компаний во Франции «столкнулись с трудностями в подборе персонала». Ссылаясь на подобные «науки», можно торпедировать любую попытку нарушить статус-кво.
Все видят, что происходит с теми, кто пытался грести против течения. В Нидерландах партия премьер-министра Марка Рютте внесла в парламент инициативу, которая усложнила бы процесс воссоединения семей для беженцев: не более 200 в месяц и не менее двух лет ожидания для каждого. Но две крупнейшие левые партии отказались поддержать законопроект – и это стоило Рютте поста премьера, который он занимал 14 лет. Экономист Тило Саррацин опубликовал осторожнейшую книгу «Германия: самоликвидация», где попытался объяснить, как расходы на мигрантов не оставляют средств на важнейшие для страны преобразования. И всё одно стал изгоем: его исключили из Социал-демократической партии Германии, уволили с должности в банке.
Под защитой полиции живёт профессор Ральф Габдан, выпустивший в 2018 году книгу «Арабские кланы – недооценённая опасность». Профессор написал, что слишком многие арабские иммигранты не собираются становиться европейцами, живя своими родо-племенными традициями: «Для них существует лишь семейное право. Кланы рассматривают Запад как добычу, а властные структуры – как помеху и делают всё, чтобы уйти от контроля. Солидарность клана – его главное оружие».
Не нарываться по мигрантской теме выглядит разумным выбором. Когда в 2015 году армия нелегалов на резиновых лодках заполонила Сицилию, мэр Палермо Леолука Орландо утверждал, что 180 тыс. незваных гостей «имеют право на хорошую жизнь в Европе». 68-летний Орландо далеко не восторженный бойскаут, но незадолго до этого он создал левое «Движение 139», с которым впоследствии вольётся в итальянскую Демократическую партию. А левые ведь всегда поддерживают «угнетённых», каковыми, по их понятиям, являются все нелегальные мигранты, кем бы они ни были раньше. Естественным конкурентом для Орландо был глава правой «Лиги Севера» Маттео Сальвини, ярко игравший как раз на антимигрантских настроениях.
Так стоит ли удивляться, что и в 2018 году Орландо, вопреки приказам итальянского правительства, принял в порту Палермо судно «Аквариус» с 629 нелегалами на борту. Ведь от лица правительства не принимать «Аквариус» требовал постылый Сальвини, занимавший тогда пост министра внутренних дел Италии. Проявив строптивость, Орландо классно пропиарился: «Палермо в переводе с древнегреческого означало «полный порт». Мы всегда приветствовали спасательные лодки и суда, которые спасали жизни на море. Мы сейчас не остановимся». В 2020 году мэр был номинирован на премию «Четыре свободы» в категории «Свобода от страха», получил несколько национальных и международных наград.
Серьёзные основания поддерживать приток мигрантов имел и многолетний мэр бельгийского Моленбека (100-тысячного пригорода Брюсселя) Филипп Моро. Как и Орландо, он оставался в должности два десятка лет. При нём мусульманское население Моленбека выросло вчетверо, хотя сам Моро – белый европеец, профессор экономической истории, бывший сенатор и министр юстиции, известный как автор закона против расизма и ксенофобии, принятого в 1981 году. Но прежде всего он очень прагматичный политик. Ведь европейский электорат капризен и склонен менять чиновников, не сдержавших своих обещаний. То ли дело иммигранты: они сплочены вокруг своих духовных лидеров и проголосуют так, как те скажут. Вот Моро и сделал ставку на мусульман, став для их вожаков «своим».
Поэтому, когда его спрашивали, кто виноват в очередном теракте, совершённом в Европе исламистами, он уверенно отвечал: «Евреи». Оказывается, агрессивная политика Израиля на Ближнем Востоке заставляет европейских мусульман грабить мирных сограждан Моро, которые вообще-то ни капли не евреи. Это классическая реакция политика, воспитанного постколониальной теорией: «угнетённые» априори не могут ничего плохого сделать «угнетателям», они только защищаются.
Когда в 2009 году на Рамадан толпа приезжих жгла машины и грабила дома обычных бельгийцев, бургомистр велел полиции не провоцировать людей другой культуры, не обыскивать их и не делать замечаний, даже если те будут кидать в них камни. С помощью брошюр Моро объяснял горожанам, как надо вести себя в Рамадан, чтобы не оскорбить чьи-то религиозные чувства. Его куда меньше волновало, что в 2011 году из Моленбека ушла крупнейшая рекламно-коммуникационная группа BBDO, в открытом письме Моро назвав причиной ухода около 150 случаев нападений на своих сотрудников.
Моро со своими прихватами так и остался бы почтенным членом левого истеблишмента, которого никто не стал бы рассматривать под лупой. Однако Моленбек при нём превратился в заповедник для террористов. Все ключевые участники атаки на Париж 13 ноября 2015 года, унёсшей жизни 130 человек, прибыли из Моленбека. Здесь проживал и Хасан аль-Хаски, взорвавший в 2004 году мадридский вокзал «Аточа», – 193 погибших по итогу. Весной 2014 года выходец из Алжира Мехди Немуш расстрелял посетителей Еврейского музея в Брюсселе. Марокканец Аюб аль-Хаззани открыл огонь в скоростном поезде, следовавшем из Амстердама в Париж через Брюссель. Амеди Кулибали в январе 2015 года напал на кошерный супермаркет у Венсенских ворот в Париже. Все они тоже жили и тренировались в Моленбеке. Что сказал на это бургомистр-долгожитель Филипп Моро? Разумеется, что во всём виноват Израиль и не нужно записывать в террористы всех мусульман.
Другое мнение
Но ситуация постепенно меняется. 110‑тысячной антимигрантской манифестации в Лондоне предшествовало вирусное видео, летом 2025 года набравшее миллионы просмотров. На нём британская девочка-подросток, держа в руках топор и мачете, пытается отогнать от сестры мигранта, который к ней пристаёт: «Не трогай мою сестру, ей 12 лет!» Полиция встала на сторону мигранта, а девочке предъявили обвинение в хранении холодного оружия и агрессивном поведении.
Британцы не просто возмущены: рейтинги правительства лейбористов покатились вниз, зато выросла популярность парламентария Найджела Фаража, предлагающего вовсе прекратить выдачу мигрантам бессрочных видов на жительство, заменив их пятилетними рабочими визами. Правые партии показывают высокие результаты на выборах в Финляндии, Франции, Германии, Австрии, Нидерландах. По данным любых опросов, в Старом Свете подрос уровень неприятия приезжих, а публицист Ральф Джордано точно сформулировал мучающий Европу вопрос: «Где же мы все в конце концов окажемся, если из страха получить на лоб печать ксенофоба мы предаём наши собственные ценности?»
Как реагируют на «правый поворот» европейские политики? Тоже очень прагматично. Принимавшая присягу на Коране глава британского МВД Шабана Махмуд вдруг заговорила в духе Найджела Фаража: давайте, мол, выдавать бессрочные виды на жительство только тем, у кого высокий уровень английского языка, нет судимости и претензий на социальные пособия. Левые тоже прекрасно осознают, что проблема миграции – это бомба в политической борьбе, поскольку затрагивает первобытное чувство «своей поляны». Но почему же «правого поворота» в Европе не наблюдалось столько лет?
В 1978 году диссидент и будущий президент Чехии Вацлав Гавел, гуляя по Праге, обратил внимание на зеленщиков – держателей овощных лавок. У всех них в витринах наблюдались какие-нибудь прокоммунистические лозунги или портреты вождей. Хотя ещё не забылась Пражская весна 1968-го. Так зачем же частники размещают у себя то, что явно не понравится их покупателям? Они же де-юре самостоятельны, им нельзя приказать.
Гавел начал расспрашивать зеленщиков. Ярых коммунистов среди них не оказалось ни одного. Всем «наглядную агитацию» привозили вместе с морковкой, и они, вздохнув, размещали её в витрине. Почему? Ведь никто не слышал, чтобы бакалейщик оставил витрину чистой (бывали такие случаи), а за ним потом пришли в шесть утра. Оказалось, большинство подчинялось просто по принципу «кабы чего не вышло».
Гавел написал об этой особенности психологии жителей авторитарных режимов знаменитое эссе «Сила бессильных»: «Они должны жить во лжи. Им необязательно принимать ложь. Им достаточно принять свою жизнь с ней и в ней. Ибо самим этим фактом индивидуумы подтверждают систему, выполняют систему, создают систему, являются системой». Но жить с таким грузом не очень-то комфортно, и человек начинает искать оправдания системе. Собираясь на ужин с такими же зеленщиками, они все соглашаются, что их уровень жизни постепенно растёт, что коррупции вокруг всё меньше, что страна движется в правильном направлении. Хотя на самом деле это не так, а люди лишь ищут оправдания своему конформизму. И разумеется, находят их, начиная всерьёз относиться к вранью государственных медиа.
Хотя Гавел описывал особенности мышления при авторитаризме, граждане Западной Европы постепенно превращались в зеленщиков, убеждающих себя, что мигранты нужны их экономике. Хотя на самом деле избыток неквалифицированной рабочей силы в Париже или Берлине виден невооружённым глазом. А дефицитных врачей, биологов, айтишников среди нелегалов почти нет. Зеленщики оправдываются, что, принимая толпы беженцев, «спасают» их. Хотя в реальности скорее забирают у беднейших стран энергию её наиболее пассионарных жителей. А заодно поддерживают криминальный бизнес по контрабанде в Европу людей, существующий благодаря лишь одному обстоятельству: все знают, что нелегалов так или иначе примут. Наконец, конформисты уверяют, будто в каждой стране должны жить люди разных этносов, чтобы «не повторился нацизм». Хотя нацизм как раз и стал возможным на фоне межэтнической розни в отдельно взятом национальном государстве.
Поделиться
Поделиться
