В чем сила, брат? Как 200 народов стали одной Россией
ВНИМАНИЕ! Эта статья переворачивает привычное представление об истории.
Забудьте всё, что вам рассказывали о «тюрьме народов». Готовы ли вы узнать настоящую причину, почему 200 разных народов веками живут вместе, не просто сохраняя, а преумножая свою уникальность? Почему «русский» — это не национальность, а состояние души? И в чем на самом деле заключается та самая сила, о которой с экранов спрашивал герой культового фильма?
Это не пропагандистский материал. Это глубокое историко-философское исследование, которое отвечает на главный вопрос российской государственности.
Автор этого масштабного текста — Илья Александрович Игин, известный писатель и публицист, — предлагает нам не просто экскурс в прошлое, а смелый взгляд на феномен России как уникальной цивилизации. С его точки зрения, российская имперская модель была основана не на порабощении, а на собирании и братстве, где каждому народу было отведено почётное место в общем симфоническом оркестре. Это история не завоевания, а примирения и общего пути.
Так в чём же сила? Почему эта модель выдержала испытание веками, войнами и революциями? И почему попытки измерить русский опыт «чужими мерками» обречены на провал?
Нужно очень бережно относиться к нашему межнациональному и межконфессиональному миру. Никогда не должны забывать, что мы страна многонациональная, многоконфессиональная. Мы всегда должны с уважением относиться — мы так и делаем — к нашим братьям, представителям других конфессий: к мусульманам, иудеям, ко всем.
Владимир Владимирович Путин — президент РФ.
В летописи человечества империи предстают чаще всего как порождения стали и крови, как безжалостные машины завоевания, воздвигнутые на костях покоренных народов. Их слава — это слава пирамид, возведенных рабским трудом; их богатство — это золото, вырванное из окровавленной земли иноземцев. Но есть в этой летописи особая глава, написанная иными чернилами, по иным законам. Глава о Российской Империи — феномене, который не вписывается в чужие, навязанные миру схемы. Её становление было не экспансией, но собиранием. Не угнетением, но принятием. Не порабощением, но преображением.
***
В то время как западные колониальные державы устремлялись за моря, дабы обрести ресурсы и рабов, Россия шаг за шагом, с трагическим и великим упорством, обретала соседей. Её границы расширялись не как периметры владений метрополии, а как живые, дышащие рубежи общего Дома. Ибо русский народ, государствообразующий стержень этой гигантской цивилизации, нёс в себе иную, — величайшую в истории становления государств, — идею.
Концепцию не превосходства, а братства. Не отторжения иного, а его освящения через общую судьбу под скипетром общего Государя.
Это был не политический расчет, но метафизический выбор. Народы, входившие в лоно Империи, не низводились до положения колониальных субъектов.
Им даровалось не просто подданство — им даровалось равноправие:
- грузинские князья становились блистательными генералами Русской Армии;
- татарские мурзы — мудрыми администраторами;
- немецкие ученые — творцами русской науки;
- поляки, армяне, финны — всё находило свое место, свой голос в великом симфоническом оркестре Империи.
Они сохраняли свою веру, свой язык, свои обычаи, но обретали нечто большее — сверх-идентичность, чувство сопричастности к чему-то грандиозному, к общей исторической миссии.
… Ценой этого была колоссальная жертва русского народа, взявшего на себя бремя первенства и ответственности. Он был тем краеугольным камнем, который нес на себе тяжесть всего здания. Его кровь проливалась на бесчисленных рубежах за безопасность всех народов Империи. Его труд и потуги были фундаментом общего процветания. В этом — глубокий трагизм и величие его пути: отдавая себя без остатка, он творил не свою исключительную славу, а славу общей Родины для десятков других народов.
Этот путь не был устлан розами. Он был полон противоречий, ошибок, конфликтов и мучительных поисков баланса. Но его вектор был неизменен: от разрозненных племен — к единой нации. Российской нации. Нации, понимаемой не как кровное родство, но как родство выбора, общая судьба и добровольная верность. Это нация-семья, где есть старшие братья, но нет людей второго сорта. Где патриотизм армянина или башкира столь же ярок и законен, как и патриотизм русского, ибо все они — сыны одной земли, одного государства, одной истории.
И когда сегодня «мелкие пакостники» пытаются измерить русский имперский опыт чужими мерками, приклеить ему ярлык «колониализма», — это не просто преднамеренная ошибка. Это духовная слепота. Это дремучее невежество, духовное падение. Это недопонимание той жертвенной идеи, что:
- Россия была не хозяином, но старшим братом.
- Не эксплуататором, но культурным катализатором, который не уничтожал идентичности, но включал их в свой орбитальный рисунок, создавая неслыханную в истории культурную вселенную — единую и неделимую Россию.
И эту эстафету великого единения принял Советский Союз, доказав крепость нашего братства в горниле самой страшной войны. Вместе поднимали целину, вместе возводили гиганты индустрии — Магнитку и БАМ, и вместе, плечом к плечу, сыны всех народов шли в атаку под знаменем Победы в мае 45-го.
И сегодня, в современной России, мы — не просто население одной страны. Мы — живое наследие этой многовековой традиции. Нас более 200 народов, и наша сила — не в однообразии, а в этом ослепительном многоцветии культур, языков и традиций, сплетенных в один несокрушимый ковчег.
N.P. И когда мордвин или татарин, якут или чуваш по национальности, показывая нам паспорт, говорит с гордостью: — Я, Россиянин! — Сердца всех живших и живущих на нашей хлебосольной Земле наполняются радостью. Мечта предков всех наций и народностей о единстве, о братстве жива!
P.S. И будет жить вечно, как и сама Россия…
Автор: Илья Александрович Игин — член Российского союза писателей.
Поделиться
Поделиться
